Государственная власть и местное самоуправление. - 2016.-№ 6.-С.8-11.

 

ПОЗИТИВНАЯ И НЕГАТИВНАЯ ФОРМЫ ЭТАТИЗМА

В КОНТЕКСТЕ ОСОБЕННОСТЕЙ ЕВРАЗИЙСКОЙ

ПОЛИТИКО-ПРАВОВОЙ КУЛЬТУРЫ

 

Аубакирова Индира Ураловна, докторант кафедры теории

государства и права юридического факультета Московского

государственного университета имени М.В. Ломоносова

indastana@gmail.соm

 

В статье отмечается влияние фактора социокультуры на модель взаимодействия власти и общества в конкретной стране. Автор указывает на этатистский тип евразийской политико-правовой культуры. В работе рассматриваются негативная и позитивная форма этатизма и утверждается, что каждый этап развития того или иного общества требует своего объема государственного вмешательства в общественные отношения. При этом власть должна всячески способствовать развитию гражданской зрелости и эмансипации общества.

Ключевые слова: евразийская социокультура, этатизм, либерализм, политико-правовая культура.

 

POSITIVE AND NEGATIVE FORMS OF ETATISM IN THE CONTEXT

OF THE EURASIAN POLITICAL LEGAL CULTURE FEATURES

 

Aubakirova Indira U.,

Doctoral Student of the Department of State and Law

Theory of the Law Faculty of the Lomonosov Moscow State University [стр.8-9]

 

The article describes the role of social culture factor in the model of interaction between the authorities and society in a particular country. The author points to the etatist type of Eurasian political and legal culture. The paper examines the negative and positive forms of etatism, and argues that each stage of development of a society requires its own scope of government intervention in social relations. At the same time the government should do everything to facilitate the development of civil maturity and emancipation of society.

Key words: Eurasian socio-culture, etatism, liberalism, political and legal culture.

 

Одним из фундаментальных факторов, определяющих модель взаимодействия власти и общества, является политико-правовая культура, сложившаяся в конкретной стране. Хотя культура формирует свой особый мир, в котором функционируют свои особые институты и традиции, справедливо указывает К. Маннгейм, все же культурная и социальная жизнь тесно взаимодействуют, в том числе и в случае, когда это взаимовлияние неявно, латентно. В рамках политико-правовой культуры осуществляется трансляция от одного поколения следующему ценностей, установок и норм, сформировавшихся под воз­действием социоисторических, географических и экономических факторов. Одной из важнейших особенностей евразийской политико-правовой культуры является установка на этатистско-патер­налистскую модель взаимодействия государства и общества.

В современной теоретической юриспруденции этатизм интерпретируется по-разному: как политико-экономическое состояние общества, для которого характерно тотальное господство государственной власти; либо как доктрина, основанная на культе государственности (Т.Н. Радько[1]); как функциональная парадигма деятельности государственных органов современной России (Р.В. Бабушкин[2]); как одно из направлений государственной политики (Д.В. Полянский[3]) или даже как идеологическая основа нейтрализации действия норм Конституции Российской Федерации (С.А. Денисов[4]). При этом этатизм всегда исходит из базовой предпосылки о главенствующей роли государства в процессах общественной жизнедеятельности.

По логике Г.В. Мальцева, для разных обществ требуется разная мера этатизации. Если общества с большим самоуправленческим потенциалом и сбалансированной системой властных организаций нуждаются в минимальной этатизации, то в обществах, где отсутствуют подобные характеристики, необходима более высокая степень этатизации[5].

В эмпирических реалиях этатизм может выступать в негативной и позитивной формах. Под негативным этатизмом следует понимать воззрение на государство как единственную доминанту общественной жизни, ценность которой существует сама по себе. Общество исключается из управленческого контекста, так как не рассматривается как субъект управления. Негативный этатизм основывается преимущественно не на праве, а на прямом насилии. Он абсолютизирует примат государственных интересов. В таком понимании не государство является инструментом в руках общества, а общество является инструментом для государства.

Однако не всякое проявление государственной интервенции в общественную жизнь носит де­структивный и внеправовой характер. Напротив, оно может быть направлено на усиление механизмов правовой защищенности личности. Этатизм способен подчинять насилие праву, определять оптимальные пределы государственному вмешательству в общественные отношения и оставлять пространство для выбора. Именно в таком случае государственное воздействие приобретает моди­фикацию позитивного этатизма.

Этатизм опирается на базовый тезис о том, что человек и общество нуждаются в активном внешнем управлении со стороны государства, но вместе с тем он может существенно различаться по обоснованию целей и ценностных ориентиров подобного управления. Уменьшение государственного воздействия на общественные [стр.9-10] отношения отнюдь не имеет обратной корреляции с защищенностью прав и свобод личности.

Этатистский тип политического сознания, рассуждает С.Ф. Ударцев, в своей позитивной модификации прогнозирует, обобщает этапы эволюции государства, развитие его форм, режимов, внешней политики, обосновывает необходимость укрепления государства как фактора интеграции и упорядочения общественной жизни, переход к новым, более эффективным в конкретной исторической обстановке государственным формам. Он ориентирован в целом на познание позитивных аспектов природы государства, власти, юридических норм, региональных и мировых политических процессов, тенденций[6]. Позитивный этатизм обосновывает ведущую роль государства в осуществлении политических, правовых, экономических, социальных и культурных преобразований, исходя из реалий общественного развития. Такая трактовка основывается на признании объективного фактора, что в силу наличия необходимых ресурсов именно государство обладает наибольшим потенциалом для ответов на современные внутренние и глобальные вызовы.

Новый тип этатизма берет отсчет со времени возникновения концепции социального государства. Современная конституционная доктрина, по сути, имплицитно включает этатистские установки социального государства. Нормативное закрепление социально-экономических прав человека (прав «второго поколения») ознаменовало актуализацию вмешательства государства в жизнь общества через распределительный (дистрибутивный) механизм. Конституционализм «впитал» идею о справедливости служения частной собственности общему благу, в то время как первоначально неприкосновенность частной собственности являлась своеобразной «священной коровой» в либеральной теории.

В рамках либеральной парадигмы государство рассматривается в категориях наименьшего зла, постоянно стремящегося расширить свое влияние за счет интересов личности, некоего чудовища (Левиафана), которое следует усмирять. На Западе сложился тип собственника-буржуа, «кровно заинтересованного в свободе предпринимательства, неприкосновенности личности и собственности, в возможности влиять на политику государства и участвовать в его управлении», и в силу коренных изменений в экономических отношениях, структуре общества, правовой и политической культуре сформировался единый, формально равный в рамках государства правовой статус и одинаковая правоспособность граждан[7].

С точки зрения этатистского типа правового сознания, свойственного евразийским народам, власть выступает как ведущая сила, способная эффективно справиться со стоящими перед обществом вызовами, обеспечить порядок и социальную солидарность. Главным образом с использованием позитивного потенциала этатизма, авторитета и влияния центральной власти на евразийском пространстве сохранялась целостность общества, а отдельной личности гарантировалась безопасность. Посему вряд ли могли воспринимать государство в категориях зла и чудовища евразийские народы, если прежде всего его мощь в крайне недружелюбной географической и климатической среде, в поликонфессиональной и полиэтнической чересполосице огромного евразийского пространства и отсутствия укорененности правопослушания могла обеспечить социальную солидарность, упорядочить общественные отношения, противостоять анархическим началам и тем самым в конечном счете содействовать осуществлению естественных прав, в том числе права на жизнь. Кто мог бы здесь быть носителем такого идеала правового государства, в основе которого находится идея индивидуальных прав и свобод? Если на Западе подобным носителем выступал буржуа, то, строго говоря, на евразийском пространстве предпринимательство и буржуазия как класс появились и развивались, главным образом благодаря протекционизму государства.

Только то общество, в котором достигнута высокая степень самоорганизации и гражданской культуры, может претендовать на решение проблемы самостоятельно, обходясь без государственного вмешательства и удерживая его пределы на уровне, позволяющем функционировать автономно. Сфера автономии отдельного индивида и гражданского общества должна быть четко сбалансирована с объективными возможностями данного общества, с готовностью граждан и их объединений брать на себя ответственность. По мысли П. Сорокина, власть государства формально не ограничена, но фактически ее пределом [стр.10-11] является правосознание граждан, и власть, действующая наперекор правосознанию, обречена на падение, ее законы — на фактическую неприменимость и бессилие[8].

Как не существует универсальной модели государственного строительства, так и нет жестко фиксированных пределов государственного управления. Каждый этап развития того или иного общества и область общественных отношений требует своего объема присутствия государства. Оптимальная модель государственно-управленческого воздействия на жизнедеятельность общества должна устанавливаться с учетом всей совокупности условий и приоритетов в конкретном пространстве и времени, динамики социокультурных и правокультурных факторов.

Учитывая фактор связанности пределов государственно-управленческого воздействия на общественные отношения с политико-правовой культурой, степенью укорененности в том или ином обществе самоуправленческих начал, следует принимать во внимание, что развитие гражданского общества, в свою очередь, обуславливается ориентированностью государства на повышение уровня экономики, культуры, благосостояния населения[9]. В каждом обществе наличествует различная степень готовности граждан взять на себя риск по самостоятельному осуществлению своих правопритязаний и их защите. Индивидуальные права, по мысли М. Ориу, являются лишь потенциальными возможностями, которые превращаются в реальные блага лишь путем риска, взятого на себя для их осуществления. Если этого нет, то и право утрачивается[10].

Успешность внедрения либеральных ценностей в правовое сознание евразийский народов во многом зависит от готовности власти взять на себя ответственность за процесс их политической эмансипации. Гражданское общество нуждается в такой поддержке государства, которое всячески содействует установлению сотрудничества с ним на паритетной основе, развитию самоуправленческих начал посредством поддержки общественных формирований, деятельность которых отражает в конечном счете подлинные взаимоотношения народа и власти, целенаправленно вносит позитивные перемены в этатистско-патерналистский тип правосознания евразийских народов, корректируя негативную установку на зависимость от власти и всячески способствуя рефлексии индивида над своей личностной и гражданской субъектностью.

 

Литература

1.       Бабушкин Р.В. Этатизм как функциональная парадигма деятельности государственных органов современной России // Право и политика. 2012. № 12.

2.       Баймаханов M.T. Информационное право граждан — как основной элемент «прозрачности» государственного управления // Вестник КазНУ. Юрид. серия. 2007. №1.

3.       Гриб В.В. Взаимодействие органов государственной власти и институтов гражданского общества в Российской Федерации: автореф. дис.... докт. юрид. наук. М., 2011.

4.       Денисов С.А. Этатизм как идеологическая основа нейтрализации действия норм Конституции Российской Федерации // Правовые проблемы укрепления российской государственности: сб. статей. Томск, 2005.

5.       Мальцев Г.В. Понимание права. Подходы и проблемы. М., Прометей, 1999.

6.       Муромцев Г.И. Конституционализм: проблемы методологии// Право. 2014. № 1.

7.       Ориу М. Основы публичного права. М.: ИНФРА-М, 2013.

8.       Полянский Д.В. Этатизация российского гражданского общества как направление государственной политики // Актуальные проблемы правоведения. 2012. № 1.

9.       Радько Т.Н. Теория государства и права в схемах и определениях. М.: Проспект, 2011.

10.    Сорокин П.А. Элементарный учебник общей теории права в связи с теорией государства. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2009.

11.    Ударцев С.Ф. Анархическое сознание и хаос (о природе одного феномена) // Труды Международной научной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения П.А. Кропоткина. М., 1995. Вып. 1.


[1] Радько Т.Н. Теория государства и права в схемах и определениях, М., 2011. С. 126.

[2] См,: Бабушкин Р.В. Этатизм как функциональная парадигма деятельности государственных органов современной России // Право и политика. 2012. № 12. С. 1965.

[3] Полянский Д.В. Этатизация российского гражданского общества как направление государственной политики // Актуальные проблемы правоведения. 2012. № 1. С. 36.

[4] Денисов С.А. Этатизм как идеологическая основа нейтрализации действия норм Конституции Российской Федерации // Правовые проблемы укрепления российской государственности: сб. статей. Томск, 2005. С. 216-218.

[5] Мальцев Г.В. Понимание права. Подходы и проблемы. М., 1999. С. 322.

[6] См.: Ударцев С.Ф. Анархическое сознание и хаос (о природе одного феномена) //Труды Международной научной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения П.А. Кропоткина. М., 1995. Вып.1. С. 181.

[7] Муромцев Г.И. Конституционализм: проблемы методологии // Право. 2014. № 1. С. 30.

[8] Сорокин П.А. Элементарный учебник общей теории права в связи с теорией государства. СПб., 2009. С. 143.

[9] Баймаханов M.T. Информационное право граждан — как основной элемент «прозрачности» государственного управления // Вестник КазНУ. Юрид. серия. 2007. № 1. С. 16.

[10] Ориу М. Основы публичного права. М., 2013. С. 339-342.